Каталог статей
Главная » Статьи » Деловые статьи |
Сергей Гуриев, ректор Российской
экономической школы, рассказал почему нет смысла бороться с коррупцией и
насколько страшной будет вторая волна банковского кризиса в России. В июле Сергей Гуриев поочередно принимал в гостях президента США и корреспондента "Делового Петербурга". "ДП": Как вам Обама чисто по-человечески? С.Г.: Чисто по-человечески очень понравился. "ДП": А к политике, которую он проводит, как относитесь? С.Г.: Хорошо отношусь. Были опасения, что он окажется гораздо более левым, но на деле проявил себя вполне разумным политиком. Смог собрать хорошую команду и очень быстро разработать антикризисный план, в отличие от некоторых, и начал его реализовывать. Молодец. "ДП": Есть мнение, что США через какое–то время перестанут быть ведущей мировой державой... С.Г.: Вполне возможно. Но это может произойти в течение лет так двадцати. Китаю по силам обогнать Америку. По общему объему ВВП это может случиться и раньше чем через 20 лет. И ничего удивительного тут нет, но, мне кажется, нас это не должно тревожить. Нас должно волновать то, что будет происходить с Россией. "ДП": Но недавно были опубликованы данные, что дефицит бюджета США впервые в истории превысил $ 1 трлн. Страшная цифра? С.Г.: Большая цифра, но не очень страшная. Скорее всего,
дело кончится более высокой инфляцией: после кризиса она будет не 3%, как
сейчас, а, скажем, 5–6%. Если посмотреть план американского бюджета, то в 2019
году отношение внешнего долга к ВВП составит примерно 100% (сейчас 65–70% "ДП": Верите в крах доллара? С.Г.: Нет, в крах доллара я не верю, потому что при всех проблемах доллара альтернатив не так много. Евро — хорошая валюта, но, думаю, его тоже ждет высокая инфляция, потому что нужно спасать Италию, Грецию, Испанию… Как это делать, совершенно непонятно. То есть нужно убедить немецких налогоплательщиков в том, что они должны ответить за безответственную финансовую политику Италии. К тому же в Восточной Европе в банковском секторе много проблем. Мы только начинаем видеть проблемы в Европе. Вот американская экономика выйдет из кризиса раньше, потому что в США действуют гораздо решительнее и быстрее. "ДП": Когда начнется ренессанс американской экономики? С.Г.: Я думаю, что американская экономика достигнет дна кризиса к концу этого года. Но. В кризис делать прогнозы — дело неблагодарное. "ДП": Кризис в России полным ходом, а структуру экономики, из–за которой, собственно, кризис такой глубокий, никто и не думает перестраивать. Будто и мысли нет слезать с нефтяной иглы... С.Г.: Реструктуризацию экономики не надо проводить сверху. Нужно создать условия, чтобы не только нефтяной бизнес смог развиваться. А, к сожалению, такие условия в российской экономике отсутствуют. Кризис до сих пор не ударил сильно. Цена нефти в $70 позволяет оставить все как есть и ждать. Если бы цена упала ниже, наверное, пришлось бы распродавать госсобственность и снижать административные барьеры для бизнеса. Сейчас любят говорить: кризис — время возможностей. Это так, но когда созданы возможности и барьеры на подступах к ним уничтожены. Если посмотреть на российский антикризисный план, увидим, что большая часть мер консервирует существующую структуру экономики. Очень много денег государство дает неэффективным предприятиям, госкорпорациям и очень мало тратит на реструктуризацию экономики. Имеется в виду, что выделяет мало средств на поддержку безработных, которые могли бы уйти с обанкротившегося предприятия и найти новую работу, мало субсидий на открытие мелкого бизнеса и т.д. К сожалению, правительство приняло решение не менять структуру экономики и считает, что на поддержку старой модели хватит денег. При цене нефти в $70, я думаю, хватит. "ДП": Вопрос лишь в том, как долго эта цена продержится. С.Г.: Это хороший вопрос. Думаю, если экономика США пойдет вверх уже в следующем году, нефтяные цены будут держаться на достаточно высоком уровне. Кстати, есть гипотеза, что высокая цена на нефть — это результат проблем с долларом. Люди, которые видят, что доллар не очень надежное средство сбережения, ищут альтернативу. Альтернатив доллару среди валют нет, поэтому инвесторы принимают решение хранить деньги в нефти. "ДП": Пока высокая цена на нефть, в России демократии быть не может, говорили вы когда–то… С.Г.: Так и есть. Но это не только проблема России. Когда цены на нефть шли вверх, в Венесуэле, Иране свобода слова быстро исчезала. Как только цены пошли вниз, в Иране стали возможны конкурентные выборы и, самое интересное, теледебаты между кандидатами в президенты. То есть это не чисто российский феномен, а распространенная закономерность. "ДП": Когда–нибудь Европа перестанет зависеть от нашей нефти? С.Г.: От российского газа в первую очередь. В принципе, мы уже видим прямой вызов российскому газу — заложен проект "Набукко". И если Туркмения станет наполнять трубу "Набукко" своим газом, что вполне вероятно, это будет огромный удар по монополии "Газпрома" в Европе. Кроме того, есть так называемый сжиженный природный газ, и, если это направление будет активно претворяться в жизнь, то не будет больше такого рынка, где Европа и "Газпром" взаимозависимы. Появится единый рынок газа, похожий на сегодняшний рынок нефти: цены на любую нефть движутся только вместе, потому что существуют относительно дешевые способы заменить один вид нефти на другой и есть недорогие способы транспортировки. Это будет очень серьезный и интересный эффект для политического строя в России. Но какие именно произойдут перемены — сказать не берусь. "Газпром" играет огромную роль во внешней политике России на европейском континенте. И во внутренней политике тоже. "ДП": Вы считаете, что в России нет смысла бороться с коррупцией вообще. Почему? С.Г.: Нет смысла бороться с коррупцией вообще, потому что без изменения нынешних политических институтов, без подотчетности власти, без развития гражданского общества коррупцию в целом победить не удастся. С коррупцией вообще трудно бороться, пока нет оппозиции в парламенте, свободы средств массовой информации. Приведу пример. В одной из российских деловых газет на первой полосе был опубликован материал, в котором описывается, как швейцарский суд счел, что один российский министр фактически украл у государства $1 млрд. Кроме того, этот министр владеет компанией в том секторе экономики, которую он, как министр, регулирует. Новость важная. Но она не обсуждалась ни в парламенте, ни в прокуратуре, ни на голубых экранах. В такой безразличной атмосфере бороться с коррупцией бессмысленно. Но в каких–то отдельных проявлениях коррупцию, конечно, можно победить. Например, есть смысл бороться с коррупцией в ГИБДД, в судах. В судах можно устанавливать видеокамеры, а водителям запретить садиться в машину к инспекторам ГИБДД. Тогда инспектор будет немножко бояться брать взятки в машине водителя. Сейчас упрощаются способы оплаты штрафа. Если можно будет оплатить штраф на месте с помощью пластиковой карточки, это снизит издержки от честной уплаты штрафа и тоже поможет бороться со взятками. "ДП": Одна из тем, которой вы давно занимаетесь, — трудовая миграция. У вас есть рецепт, как решить проблему моногородов? С.Г.: В первую очередь нужно помогать не предприятиям, а людям. Если давать деньги заводу, который не работает или который производит неконкурентоспособную продукцию, это то же самое, что потерять деньги. Сейчас профсоюз АвтоВАЗа обратился к премьер–министру с просьбой компенсировать им потери от неполной занятости. И нормально, если российское правительство потратит больше денег из бюджета и поможет своим гражданам сгладить шок от кризиса. Тем более что неполная занятость на ВАЗе — эвфемизм: в I квартале завод практически стоял. Нужно тратить деньги на увеличение пособий по безработице, помогать людям в переобучении и в переезде в другие города. "ДП": А вы уверены, что русские люди захотят переезжать? С.Г.: Те же самые русские, которые живут в Америке, еще как переезжают, если встает такая необходимость. Главное — чтобы это легко было сделать. В России — тяжело: рынок жилья не развит, серый рынок аренды и т. д. Надо работать, чудес не бывает, но думать, что в России есть какое–то особое проклятие, препятствующее мобильности людей, не стоит. "ДП": В январе 2008 года вы говорили, что в России такого кризиса, как в 1998 году, точно не будет. По–прежнему так считаете? С.Г.: Да. Нас ждет вторая волна банковского кризиса, но такого, что вкладчики потеряют деньги, думаю, не будет. Спад производства вполне может достигнуть и 10%. Но, с другой стороны, можно сказать, что это коррекция: спад после очень хорошего года. "ДП": И что рубль упадет в 4 раза, не верите? С.Г.: Не верю. Если вы меня спросите прогноз курса доллара на конец года, я бы сказал 32–34 рубля за доллар. "ДП": Все говорят: осенью придет вторая волна. А вы ждете? С.Г.: Не знаю, может случиться и в августе, когда все будут в отпусках. Но, действительно, есть объективные причины предполагать, что что–то плохое случится. И это связано с тем, что банки выдали очень много "плохих" кредитов. Сколько именно, мы не знаем. Российская банковская отчетность устроена так, что узнать это практически невозможно. Я думаю, что даже банкиры могут до конца не представлять, что происходит в их собственных банках. Пока не видно, что будет что–то суперстрашное. Но может быть. А мы об этом не знаем. "ДП": Как так получается, что промпроизводство падает, а фондовый рынок растет? С.Г.: Фондовый рынок на самом деле не обязательно привязан к промышленному выпуску. Фондовый рынок — это прогноз прибыли вполне конкретных отраслей в долгосрочной перспективе. И поэтому квартальный провал выпуска совсем не обязательно должен отражаться на ценах акций. Цены на акции — впередсмотрящий индикатор. "ДП": Что будет "зеленым ростком": рост производства или фондового рынка? С.Г.: Рост фондового рынка. Промпроизводство вообще не является индикатором в данном контексте. В ВВП входит не только промышленность, но и услуги. Показатель промышленного роста рассчитывается по крупным и средним предприятиям, малый бизнес в него не входит. Поэтому, если произойдет великая реструктуризация, диверсификация экономики за счет роста малого бизнеса, может так оказаться, что промышленный рост падает, а экономика растет. "ДП": Будь у вас полномочия, какие бы антикризисные меры провели? С.Г.: Во–первых, значительно увеличил бы поддержку безработных. Во–вторых, повысил бы зарплату рядовым российской армии. Призыв — довольно странная вещь, чтобы в армии служили не рабы, а профессионалы, нужно, чтобы в нее шли по желанию, вот для этого и стоит повысить зарплату. Правительство хочет вбросить денег в экономику — пусть вбросит таким образом. Солдаты не будут покупать импортные иномарки, а потратят деньги на продукты и услуги российских производителей. В–третьих, увеличил бы акцизы на алкоголь и табак и направил всю силовую вертикаль власти на сбор этих акцизов. У нас много людей в погонах, пусть они перестанут делать бизнес и займутся полезным делом для государства. И, как ни странно, начал бы распродавать госактивы: их много, а денег в бюджете не хватает. "ДП": Экономисты проспали кризис. Ни одному нельзя доверять? С.Г.: Все не так плохо. Но к прогнозам нужно относиться скептически. Особенно во время кризиса. Та самоуспокоенность, которая возникла за последнее десятилетие, когда стало казаться, что мы очень легко умеем сглаживать кризисы и протыкать пузыри, привела к тому, что мы не до конца оценили, насколько большим будет нынешний пузырь. Но это нормально. Любой пузырь трудно распознать, пока находишься внутри него. "ДП": Но публичные экономисты создают определенную картину в умах людей. И их слова могут иметь серьезные последствия... С.Г.: Метеорологов тоже слушают очень многие. Важно, чтобы экономисты не забывали говорить, что их модели несовершенны. Экономика — молодая наука, и она действительно не всегда верно предсказывает будущее. И прогнозы, которые делают публичные экономисты, не обязательно совпадают с реальностью. | |
Категория: Деловые статьи | Добавил: SaKo (23.07.2009) | |
Просмотров: 399 | Рейтинг: 4.0/1 | |
Всего комментариев: 0 | |